Неточные совпадения
Бабушка была уже в зале: сгорбившись и опершись на спинку стула, она стояла у стенки и набожно молилась; подле нее стоял папа. Он обернулся к нам и
улыбнулся, заметив, как мы, заторопившись, прятали за спины приготовленные подарки и, стараясь быть незамеченными, остановились у самой двери. Весь эффект неожиданности, на который мы рассчитывали, был потерян.
Бабушка, казалось, была очень рада видеть Сонечку: подозвала ее ближе к себе, поправила на голове ее одну буклю, которая спадывала на лоб, и, пристально всматриваясь в ее лицо, сказала: «Quelle charmante enfant!». [Какой очаровательный ребенок! (фр.)] Сонечка
улыбнулась, покраснела и сделалась так мила, что я тоже покраснел, глядя на нее.
Большая девица, с которой я танцевал, делая фигуру, заметила меня и, предательски
улыбнувшись, — должно быть, желая тем угодить
бабушке, — подвела ко мне Сонечку и одну из бесчисленных княжон. «Rose ou hortie?» [Роза или крапива? (фр.)] — сказала она мне.
И княгиня, устремив взоры на
бабушку, ничего не говоря, продолжала
улыбаться.
Бабушка покачала головою и,
улыбаясь, сказала, что она сомневается; но я ее уверил, что знаю, как надо жить при богатом положении.
— А ловко, мастерски подобрал! — поощрял Райский. Марфенька смеялась до слез, и даже Вера
улыбалась.
Бабушка села опять.
— Что вы все молчите, так странно смотрите на меня! — говорила она, беспокойно следя за ним глазами. — Я бог знает что наболтала в бреду… это чтоб подразнить вас… отмстить за все ваши насмешки… — прибавила она, стараясь
улыбнуться. — Смотрите же,
бабушке ни слова! Скажите, что я легла, чтоб завтра пораньше встать, и попросите ее… благословить меня заочно… Слышите?
Вера, на другой день утром рано, дала Марине записку и велела отдать кому-то и принести ответ. После ответа она стала веселее, ходила гулять на берег Волги и вечером, попросившись у
бабушки на ту сторону, к Наталье Ивановне, простилась со всеми и, уезжая,
улыбнулась Райскому, прибавив, что не забудет его.
Бабушка с ласковой грустью кивнула ему головой, Вера старалась
улыбнуться, а Марфенька без церемонии сказала...
Они послеобеденные часы нередко просиживали вдвоем у
бабушки — и Вера не скучала, слушая его, даже иногда
улыбалась его шуткам. А иногда случалось, что она, вдруг не дослушав конца страницы, не кончив разговора, слегка извинялась и уходила — неизвестно куда, и возвращалась через час, через два или вовсе не возвращалась к нему — он не спрашивал.
Он на каждом шагу становился в разлад с ними, но пока не страдал еще от этого разлада, а снисходительно
улыбался, поддавался кротости, простоте этой жизни, как, ложась спать, поддался деспотизму
бабушки и утонул в мягких подушках.
Он иногда даже заставлял их
улыбаться. Но он напрасно старался изгнать совсем печаль, тучей севшую на них обеих и на весь дом. Он и сам печалился, видя, что ни уважение его, ни нежность
бабушки — не могли возвратить бедной Вере прежней бодрости, гордости, уверенности в себе, сил ума и воли.
— Я-а тебя, — погрозила мне кабатчица пухлым кулаком, но ее безглазое лицо добродушно
улыбалось. А
бабушка взяла меня за шиворот, привела в кухню и спросила...
Мне показалось, что она
улыбается и что-то новое светилось в ее глазах. Вотчим был у обедни,
бабушка послала меня за табаком к еврейке-будочнице, готового табаку не оказалось, пришлось ждать, пока будочница натерла табаку, потом отнести его
бабушке.
Бабушка и тетушка
улыбнулись, а мой отец покраснел.
Дедушка слушал меня внимательно, приветливо
улыбался, наконец сказал, как-то значительно посмотря на
бабушку и тетушку: «Это хорошо, что ты мать любишь.
Александра Ивановна печально
улыбнулась и сказала: «Прасковья Ивановна не любит называться
бабушкой и приказала мне называть ее тетушкой, и я уже привыкла ее так звать.
Мать вышла ко мне из бабушкиной горницы,
улыбнулась моему восторгу и повела меня христосоваться к
бабушке.
Или то ли дело, бывало, в Москве, когда все, тихо переговариваясь, стоят перед накрытым столом в зале, дожидаясь
бабушки, которой Гаврило уже прошел доложить, что кушанье поставлено, — вдруг отворяется дверь, слышен шорох платья, шарканье ног, и
бабушка, в чепце с каким-нибудь необыкновенным лиловым бантом, бочком,
улыбаясь или мрачно косясь (смотря по состоянию здоровья), выплывает из своей комнаты.
— Видал? —
улыбаясь, спросила
бабушка. — А я вначале опозналась, думала — собака, гляжу — ан клыки-то волчьи, да и шея тоже! Испугалась даже: ну, говорю, коли ты волк, так иди прочь! Хорошо, что летом волки смиренны…
У
бабушки с нею — дружба; встречаясь на улице, обе они еще издали
улыбаются друг другу как-то особенно хорошо.
Бабушка сказала
улыбаясь...
Дед, в бабушкиной кацавейке, в старом картузе без козырька, щурится, чему-то
улыбается, шагает тонкими ногами осторожно, точно крадется.
Бабушка, в синей кофте, в черной юбке и белом платке на голове, катится по земле споро — за нею трудно поспеть.
Как ни долог был срок, в течение которого
бабушка ее приучала к занятию этой позиции, скромная Марья Николаевна никак к ней не могла привыкнуть и обыкновенно терялась при входе каждого нового гостя и для смелости
улыбалась и окручивала свои руки в жгутик свитым носовым платочком.
Бабушка, грустно
улыбаясь, называла его «своим Авессаломом».
Бабушка посмотрела на него и,
улыбнувшись, сказала...
Бабушка, выслушав это, горько
улыбнулась и проговорила про себя...
И в этот час, когда такое множество людей найти не могут во сне покоя, невинное дитя спит сладким сном и в этом сне еще все
улыбается ей, доброй
бабушке, старушке Иде Пфейфер.
Конторщик согласился выйти, узнав, что его просит к себе старая, расслабленная графиня, которая не может ходить.
Бабушка долго, гневно и громко упрекала его в мошенничестве и торговалась с ним смесью русского, французского и немецкого языков, причем я помогал переводу. Серьезный конторщик посматривал на нас обоих и молча мотал головой.
Бабушку осматривал он даже с слишком пристальным любопытством, что уже было невежливо; наконец, он стал
улыбаться.
Вошла Надя в дом сердитая, нездоровая, думая о том, что весь вечер будут гости, что надо занимать их,
улыбаться, слушать скрипку, слушать всякий вздор и говорить только о свадьбе.
Бабушка, важная, пышная в своем шелковом платье, надменная, какою она всегда казалась при гостях, сидела у самовара. Вошел отец Андрей со своей хитрой улыбкой.
Это произвело в доме тревогу, и мы целые сутки клали лед к больной ноге Авроры; а через несколько дней она стала ходить с палочкой, причем в ее фигуре и походке обнаружилось чрезвычайно большое сходство с покойной
бабушкой. Оно было так велико, что сначала всех нас удивило и заставило
улыбаться, а потом показалось и поразительным.
— Но это не новая мысль. Помнится, когда-то очень давно я слышал даже легенду на эту тему. Очень милая легенда, — сказал садовник и
улыбнулся. — Мне рассказывала ее моя покойная
бабушка, мать моего отца, отличная старуха. Она рассказывала по-шведски, но по-русски это выйдет не так красиво, не так классично.
Налетали птицы, подбирали сладкие крупинки риса, а
бабушка,
улыбаясь, говорила, что радуется в эти минуты душенька усопшей дочери.
Бабушка, забыв свои недавние слезы, с нежной лаской смотрела на ту, которая должна была стать через три недели молодой княгиней Джаваха, а гости
улыбались ей ласково и любезно…
— Это, кажется, первый случай в твоей жизни, что ты соглашаешься с
бабушками, —
улыбнулся Михаил Дмитриевич.